Новости

Протоиерей Павел Адельгейм: «МЫ САМИ ВЫБИРАЕМ СУДЬБУ»

«У меня немного надежды быть услышанным. К свидетелям бывает разное отношение. Изредка им внимают. Чаще убивают…» - так писал священник Павел Адельгейм в своей книге «Догмат о Церкви». Эта книга - спусковой крючок. С момента её выхода и до самой смерти о. Павел был гоним местным архиереем, пережил покушение, лишился почти всего, что создал за время служения в Пскове, но не сломался. Ровно 5 лет назад, 5 августа 2013 года он был убит у себя дома ударом ножа в сердце.

Имя 75-летнего священника псковской церкви Святых Жен-мироносиц стало известно несколько лет назад, когда он громко заявил о самоуправстве церковных иереев, стал воевать против реформ РПЦ.  В советское время он отсидел в лагере, в новое - был уволен из двух приходов и едва не запрещен в служении. Несмотря на это, восстанавливал и строил храмы, брал на воспитание больных детей, создал регентскую школу и спаянную, преданную ему общину. Харизматичный, искренний и свободолюбивый провинциальный батюшка стал примером хорошего попа даже для ненавистников РПЦ.

Удивительная для священника вещь: Адельгейм оставлял своей пастве свободу мысли, говоря о любви и бытии чаще, чем о покаянии и долге. Он не занимался миссионерством,  не требовал тупого соблюдения церковных правил, отмахивался от вопросов, что можно есть в пост.

«Подсвечники» или «захожане» - называл он обычных посетителей церкви: «Они приходят помолиться о том, чтобы муж не бил, сын не пил, внук не болел… Что еще им надо? Живут, принимая за церковь народные верования, самые примитивные: купание в проруби, блины на Масленицу… На самом деле Вера - это то, что меняет человека, как его меняет любовь».

Поп, бывший зэк, сын и внук репрессированных, русский немец, иногда ошибочно принимаемый за еврея, - отец Павел входил во все социальные группы, которые гнала и «гнобила» советская власть. Сначала она вырезала его семью. Деда-помещика расстреляли в 1938-м, дед-полковник царской армии без следа сгинул в 1917-м. Отца, актера театра в Иваново, арестовали и расстреляли в 42-м. Мать, тоже актрису, выслали в Казахстан.

К Богу отец Павел пришел совсем молодым человеком, еще в 1950-е, и принимал деятельное участие в религиозном диссидентском движении застойной поры: строил храмы, распространял самиздат. За это в 1969-м угодил в лагерь. Во время заключения лишился правой ноги - как следует из его краткой автобиографии, «в связи с волнениями в ИТУ (исправительно-трудовом учреждении) поселка Кызыл-Тепа (Узбекистан)».

С 1976 года отец Павел служил во Псковской епархии и был образцовым «добрым пастырем»: скромным в быту, неутомимым в служении, всегда доступным, попечителем сирых и убогих, заступником своих духовных братьев. У него часто столовались и ночевали незнакомые люди - христианское человеколюбие не позволяло никого прогнать. Это, судя по всему, и сгубило отца Павла: человек, убивший его в припадке сумасшествия, три дня прожил в доме священника; его послали к Адельгейму какие-то знакомые в надежде, что отец Павел поможет ему восстановить душевное равновесие…

Никто, видимо, уже никогда не узнает истинных причин затяжного конфликта отца Павла с митрополитом  Псковским и   Великолукским Евсевием.   Сам отец   Павел говорил,  что         просто по-человечески не нравился архиерею. Наверное, чего-то недоговаривал. Владыка Евсевий вообще публично на эту тему не выступал. Именно этот конфликт в последние десять лет питал полемический задор отца Павла и его репутацию «главного "несогласного" РПЦ».

Отец Павел обвинял Московский патриархат в отходе от фундаментального принципа соборности: внутрицерковные установления последних десятилетий, по его мнению, не принимались согласием всей церкви (иереев, священников и прихожан), а навязывались сверху. И даже церковные приходы, прежде учреждаемые самими прихожанами и регистрируемые в Минюсте, в 2010 году по предписанию патриарха Кирилла перерегистрировали, так что их учредителями фактически стала патриархия в лице приходских священников. Священников назначают архиереи, а архиереев, в свою очередь, патриарх. То есть в РПЦ выстроилась «вертикаль власти», в которой миряне, по утверждениям отца Павла, оказались вовсе бесправными, а приходским священникам отведена роль безвольных проводников решений вышестоящих инстанций. При этом священники не защищены ни церковным, ни светским правом (они даже официально не оформляются на работу по Трудовому кодексу) и всецело зависят от воли архиерея.

Митрополит Евсевий в ответ обвинял его (за глаза) в клевете и лишил последовательно нескольких приходов в Псковской епархии. Многим не нравилось, что внутрицерковные проблемы отец Павел пытался решить в светском суде, требуя отменить перерегистрацию отнятого у него прихода. Даже не вдаваясь в юридическую казуистику (а отец Павел за время многолетней тяжбы с митрополитом Евсевием здорово в ней поднаторел), нельзя не признать за ним своей правды:  раз уж церковь не отделяет себя от народа, от общества, она должна не только навязывать обществу свое видение мира, но и жить по одним с этим обществом законам.

Каждое его поражение в суде (Павел Адельгейм обращался и в церковный суд, и в светский) становилось поводом для новой критики в адрес этих институций за неспособность вершить правосудие. Вместе с тем, всё более резкими становились обличения отцом Павлом церковных иерархов вообще - и за склонность к роскоши, и за то, что «полезли в церковь, в армию…», и за «безобразную» кампанию по «возврату церковного имущества», сопряженную, среди прочего, с выселением больниц и детских интернатов.

«Русская православная церковь разрушается, - часто повторял Павел Адельгейм, - причем разрушается изнутри. Вместо соборности - покорность. Из священников делают солдат и офицеров, беспрекословно выполняющих приказ командира. Вместо христианской любви навязывается нетерпимость, ненависть, лицемерие и корыстолюбие». 

Попросту говоря, отец Павел выступал за демократичную, народную церковь, в которой ведущую роль играет «мир», церковная община, а не иерархи. Не всем это нравилось. Но тех, кто уважал Павла Адельгейма, было не меньше. Его было за что уважать. Хотя бы за то, что он так и не научился молчать и уклоняться от ударов.

Когда-то в своей книге «Догмат о Церкви» отец Павел задался вопросом: что делать, если видишь несправедливость, но разоблачение этой несправедливости может привести к конфликту с влиятельными людьми? «Какая альтернатива? - спрашивал сам себя автор. - Молчать?.. Страх рождает притворство. Не только перед другими. Возникает сложный психологический феномен: человек притворяется перед собой. Несвободный человек вынужден идеализировать свою неволю. Стремясь сохранить уважение к себе в глубине искалеченной души, он с легкостью принимает доводы, оправдывающие его беспринципную покорность». 

Павел Адельгейм был сыном артиста, но притворяться не умел. И не хотел… 

Он был открыт для общения. К нему часто приезжали люди из других городов. Ничего странного в этом не было. Это был священник всероссийского масштаба. Слова отца Павла были слышны не только в приходе храма Святых Жен-мироносиц (который, в конце концов, у него отобрали). Статьи и книги Павла Адельгейма читали во многих городах и странах. 

Он был одним из немногих настоящих проповедников в Русской православной церкви. И эти проповеди были посвящены любви, а не ненависти. «Любовь - это постоянное принесение себя в жертву любимому, - говорил он. - Не один раз приносит себя человек в жертву тому, кого любит, а приносит ежеминутно, постоянно. Если он перестал это делать, то, конечно, любовь испаряется. То есть любовь – состояние жертвенности. Это переживание своей жертвенности».

Вся жизнь отца Павла - это жертва. 

Он был счастливым человеком. Жена Вера, дети, внуки… Прихожане. Те прихожане, которые от него не отвернулись. Большая семья, большая любовь. 

Любовь - это жертва. А как иначе? 

(по материалам Интернет- изданий)